Сегодня Тверским районным судом Москвы рассматривается ходатайство следователя о продлении срока содержания под стражей моего подзащитного. Размещаю тезисы своего выступления. Результат рассмотрения ходатайства, к сожалению, прогнозируем.
Тезисы выступления
адвоката Голубева Владимира Васильевича при рассмотрении 20.10.2014 Тверским районным судом Москвы ходатайства следователя Сильченко О.Ф. о продлении срока содержания под стражей Без-ого Михаила Сергеевича
Как следует из постановления следователя от 14 октября 2014 года, с которым он обратился в суд, следователь просит продлить срок содержания под стражей моего подзащитного до максимально возможного по данному делу срока, то есть до года. Однако ходатайство необоснованно и подготовлено настолько небрежно, что сразу видно, что к суду у следствия особого уважения пока нет. Могу предположить, что такое стало возможным по причине сложившейся практики удовлетворения судом практически любой просьбы Следственного департамента МВД.
Надеюсь, что сегодня, суд внимательно подойдет к рассмотрению вопроса ограничения конституционного права на свободу передвижения. Как минимум прошу учесть следующее:
Довод первый
1. Факт выделения дела в отдельное производство сам по себе не является основанием для продления срока содержания под стражей.
Так, во вступительной части постановления следователь пишет, что дело № 142073 выделено из уголовного дела № 57399, возбужденного 22 октября 2013 года, и объясняет, что выделено это дело в отдельное производство для завершения предварительного расследования.
Вам, Ваша честь, лучше меня известно, что обычно выделяется в отдельное производство дело в отношении неизвестных лиц, а дело в отношении известных остается основным и направляется в суд.
Почему в этом случае поступили иначе?
А это, опять же, складывающаяся в последние годы тактика органов расследования на тот случай, когда для них нежелательно, чтобы в суд кроме обвинительных попали и оправдательные доказательства. Ведь этих оправдательных доказательств может оказаться больше, и они, не дай бог, позволят суду вынести оправдательный приговор.
И сегодня, благодаря этому хитрому выделению дела, при рассмотрении вопроса о продлении срока содержания под стражей сторона обвинения опять ссылается на неких неизвестных мифических соучастников моего подзащитного, в отношении которых, мол, имеется целое уголовное дело. Ваша честь, уже больше года проводятся оперативные мероприятия силами ГУБЭП и ПК, уже почти год по делу работают десятки следователей Следственного департамента МВД России, а про мифических соучастников вспоминают только тогда, когда надо в суде получить продление срока содержания под стражей для Без-го и Жит-ва.
Эти сказки про соучастников еще можно было слушать, когда Б. и Ж. обвиняли в вымогательстве с бедной компании УГМК-Х под угрозой организации акций протеста. Но теперь, когда по версии следствия у УГМК-Х никто ничего не вымогал, когда, судя по обвинению, ни тот, ни другой обвиняемый, как оказалось, никакого веса в протестном движении не имели даже на момент возбуждения дела, ясно, что неоткуда взяться соучастникам.
Короче говоря, в представленному суду материале нет ни одного доказательства тому, что деяние, предусмотренное ст. 159 УК РФ совершено в соучастии. Здесь нет даже отдельного поручения следователя с требованием установить соучастников.
Довод второй
2 .Следствие теперь считает, что у УГМК-Х, а точнее у двоих его руководителей – Я-ва и Н-ва денег обвиняемые не вымогали, а похитили их обманным путем.
Закон, а именно, часть 1 статьи 110 УПК РФ определяет, что «мера пресечения отменяется, когда в ней отпадает необходимость, или изменяется на более строгую или более мягкую, когда изменяются основания для избрания меры пресечения, предусмотренные статьями 97 и 99 УПК РФ».
Ваша честь, мы сейчас не анализируем доказательств вины, но мы обязаны рассмотреть все доказательства и доводы, на которых следствия основывает свои требования о продлении срока содержания под стражей.
В этой связи обращаю внимание суда, что на второй странице своего ходатайства (это третий абзац сверху) следователь пишет, что в результате преступных действий соучастников преступления, руководители ООО «УГМК Х» Н. Ю.Е. и Я. П.В., будучи введенными в заблуждение относительно полномочий и намерений Б и Ж, действуя под влиянием обмана, перечислили на лицевой счет Б деньги.
Ваша честь, как можно считать обманутыми так называемых руководителей УГМК-Хо, если они на все встречи, когда их якобы обманули, ходили обвешанные видеокамерами и диктофонами и вели разговоры, на мой взгляд, очень похожие на подстрекательство. Если человек неистово уговаривает взять у него деньги, что подтверждается материалами дела, то это, на мой взгляд, либо провокационные действия, либо какой-то клинический случай хронического самообмана.
То есть даже ссылка на ст. 159 УК РФ – это всего лишь версия обвинения. А обвинение, само по себе, не может свидетельствовать о необходимости дальнейшего содержания под стражей.
Кроме того, столь кардинальное изменение формулировок обвинения и квалификации однозначно свидетельствует, что даже по версии следствия совершенное моим подзащитным деяние в разы менее общественно опасно, чем то, в котором его подозревали при избрании меры пресечения. А это предусмотренное ст. 110 УПК основание для изменения меры пресечения.
Третий аргумент
3. Не углубляясь в анализ доказательств мы в данном случае, тем не менее, обязаны хотя бы поверхностно определить, соответствует ли закону нынешняя квалификация деяния.
Ответ опять отрицательный, чему множество доказательств. Например, нам с подзащитным вручена копия приобщенного к рассматриваемому сейчас ходатайству заключения эксперта (но с приложением), где дословно изложено, как господин Н-в два часа кряду подпаивает Ж-ва и уговаривает взять миллионные суммы, а тот отказывается до тех пор, пока в приличном подпитии не соглашается взять малую часть за то, что его ранее избили охранники подконтрольной Холдингу структуры.
И фигура господина Я-ва, судя по тексту этого документа, также, мягко говоря, не похожа на фигуру обманутого потерпевшего. Особенно, когда он отчитывает Б-го, как плохого подчиненного и предъявляет к нему некоторые требования, которые я не хочу озвучивать до основного процесса.
То есть, чтобы добиться возбуждения уголовного дела, предприняты титанические усилия для создания доказательств. Доказательства эти создавались любой ценой, о чем свидетельствует в числе прочего упомянутая экспертиза.
Четвертый пункт
4. Следователь объясняет в ходатайстве, для чего ему нужно дополнительное время содержания под стражей обвиняемых.
Читаю последний абзац 3 листа ходатайства. Там следователь пишет, что продление обусловлено необходимостью допросов большого количества свидетелей, проживающих на территории нескольких регионов российской федерации и производством значительного объема судебных экспертиз и так далее. Если это так, то почему нам с подзащитным объявили об окончании расследования? Если же это все уже сделано, то зачем держать обвиняемых за решеткой – расследование окончено, свидетели допрошены, экспертизы сделаны, помешать установлению истины невозможно, скрываться никто не собирается.
Пятый аргумент
5. А теперь переходим к самому интересному. В начале ходатайства следователь пишет, что Б и Ж никакого веса в протестном движении в реальности не имеют а просто приукрасили свои возможности, обманули бедных и несчастных руководители УГМК-Х.
В этом суть, на этом основана переквалификация на ст. 159 УК РФ. Но, когда в конце ходатайства следователь объясняет, почему нельзя изменить меру пресечения, он пишет вещи диаметрально противоположные. Смотрим страницу 4 ходатайства, на которой написано что Б-й это активный участник протестного движения, чуть ли не руководитель, и тем самым он может помешать следствию.
Раз такое противоречие в ходатайстве, то толковаться оно должно исключительно в пользу обвиняемых.
Ваша честь, тут только один вывод может быть – либо в деянии обвиняемых нет состава статьи 159 УК РФ, либо нет оснований оставлять их под стражей.
Что изменилось
Итак, когда избиралась мера пресечения, суд исходил из следующего:
Б. подозревается в совершении преступления, которое отнесено законом к категории особо тяжкого, за которое предусмотрено безальтернативное наказание в виде лишения свободы на срок, значительно превышающий три года (л.д. 45).
Сейчас моего подзащитного обвиняют по ч. 4 ст. 159 УК РФ, за что даже срок лишения свободы в виде наказания может быть равным нулю.
Изначально считалось, что Б. активный участник преступный группы – сейчас упоминание о группе оставлено лишь для того, чтобы не признаваться в том, что дело высосано из пальца.
Б. подозревался в совершении насильственного преступления – теперь он, по версии следствия совершил не более, чем ст. 159 УК.
Сейчас, как видим, ситуация диаметрально противоположна той, при которой избрана столь суровая мера пресечения – дело трещит по швам. Многие, из тех, кто причастен к возбуждению дела, уже сами в следственных изоляторах. А на л.д. 121 Вы, Ваша честь, увидите протокол уведомления об окончании следственных действий от 13.10.2014, в котором от нас с подзащитным поступило заявление о том, что расследование нельзя считать законченным до тех пор пока не принято решение о возбуждении уголовного дела или об отказе возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников ГУБЭП и ПК, а также возможно и сотрудников УГМК Х за допущенные фальсификации при возбуждении уголовного дела..
Ваша честь, прошу в этой связи также сравнить тексты постановления о привлечении в качестве обвиняемого от 5 декабря 2013 года и последний вариант обвинения от 9 октября 2014 года (л.д. 106 – 110)
Таким образом, Ваша честь, из полученной информации ясно по меньшей мере то, что ситуация по сравнению с моментом избрания меры пресечения серьезно изменилась, что в соответствии с требованиями ст. 110 УПК РФ позволяет изменить меру пресечения, что я и прошу сделать.
Адвокат Голубев В.В.
21.10.2014